Адамов (Потехин) Альберт Иванович
Штрихи к портрету. Адамов (Потехин) А.И.(13.04.1938-9.01.1985 ГГ.)
Альберт Адамов по путёвке комсомола в 1956 году приехал на стройки Сибири. Работал на Камчатке, в Якутии, Магаданской области, был лесорубом, строителем… Потом переехал в Магадан. Впервые его стихи прозвучали по радио, а затем появились в местной печати: в областных газетах, альманахе «На Севере Дальнем». Публиковался в центральных журналах, сборниках. Первая книга стихов «Дорогами ветров» вышла в Магадане в 1961 году. Вслед за ней Магаданским книжным издательством были изданы поэтические сборники «Ладони» (1963), «Характер» (1965), «Одержимость» (1968), «День в сентябре» (1971), «Почему» (1980).
Обратим внимание, что к тому времени, когда у Анатолия Пчёлкина вышла первая книга «Берег» (Магадан, 1965), Альберт Адамов выпустил уже три сборника стихов! Он был старше Пчёлкина всего-то на чуть-чуть, хотя и учился в Литературном институте одновременно с Анатолием! Что же случилось потом? Почему Альберт Иванович ушёл в тень?
Думаю, в какой-то мере ситуацию прояснит выступление А.А. Пчёлкина на писательском собрании 18 ноября 1980 года:
***
– Не вижу никаких объективных причин не принимать Альберта в Союз писателей. Написанное им за два десятка лет работы в Магаданской области – уже достаточное для этого основание.
Его не лёгкий характер, конечно, бросает тень на чувства к нему любого из нас, но ведь мы ведём речь не о приёме в тёплую дружескую компанию, а в рабочую организацию, объединяющую не просто уютных людей, а людей общего дела, единых исходных позиций и определённого уровня профессионального мастерства.
Уровень этот вполне, на мой взгляд, достаточен, чтобы Альберт Адамов мог себя чувствовать равным в обществе равных и разных, какой, по счастью, мне представляется наша организация, какой она и должна быть, хотя это и не всем хочется. Уютных, удобных людей в нее принимают, минуя волю собрания, игнорируя и тайное, и явное голосование. Пользуясь присутствием здесь большей части членов нашей организации, я заявляю официально, что практика эта порочна, противоречит Уставу Союза писателей, даёт возможность руководителю нашей организации, используя наше доверие, вручать членские билеты, (а равно и комсомольские премии) как бы из своего кармана, и прошу вас поддержать меня в том, что более это недопустимо.
Да, Альберт и резок порою, и груб, редко самокритичен, болезненно обидчив, но… искренен и принципиален. Правда, для проявления этих качеств нужно, чтобы он чувствовал встречную искренность…
Последние годы были нелёгкими для Альберта. Что ж, отказ в приёме прежде всего за дурной характер, это, конечно, тяжкое испытание для человека с обострённым чувством самолюбия. Последовавшая за этим утрата близких друзей, чисто человеческой поддержки, а одновременно с тем – влияния в издательстве и Союзе в силу прихода новых людей к руководству этими организациями, – всё это не могло не сказаться на активности его творчества в последние годы.
Не хочу упрощать ситуацию. Вопрос о том, кто к кому должен быть внимательнее и чутче – вопрос многоспорный. Но, думаю, что заниматься здесь сведением счётов или взаимоупрёками – дело бесперспективное и недостойное серьёзных мужей. Пора мальчишества кончилась. И если все вопросы нашей внутренней жизни мы будем решать серьёзно, открыто и принципиально, уверен, у этих, всем уже на зубах навязших скверных черт Альберта Адамова будет меньше оснований прорваться наружу. Зато энергию его лучших черт мы сможем подключить к нашей общей электростанции. (Только в Синегорье его не пускайте, а то он, из ревности, Колымскую ГЭС разрушит!)
Я прошу товарищей вспомнить, что за плечами Альберта добротная комсомольская юность, работа грузчиком, лесорубом, молотобойцем. Избыток физических сил, Север и ветер поэзии конца 50-х годов, романтика, первые публикации, первая книга – м.б. всё это через чур вскружило его буйную голову и он ринулся дальше уже напролом – и в литературу, и в саму жизнь? И представьте себе: другого бы плетью вовремя отстегали, глядишь, и спустился бы на землю грешную. А на этого «медведя» с плетью-то никто не решился выйти, а уж когда дубиной шарахнули – оказалось, что … через край.
Я прошу прощения за грубоватые эти сравнения. Но очень уж хочется разобраться – и для себя, и для вас, да, может, отчасти и для самого Альберта – когда и как всё это случилось? Был нашим лидером, а теперь одинок, был огромным, здоровым и жизнерадостным, а теперь вот и болен, и мрачен, и скован физически душевно. Хотя, по-прежнему, полон сил.